Восемь Фаберже - Страница 71

Терлок, 1 апреля 2013 года

В половине девятого утра, в самом центре Терлока, перед зданием банка с зеленой вывеской было пустынно. Все-таки у этого города нет ни одной хорошей причины для существования, подумал Штарк.

Их с Рейесом разделили между двумя серыми «Фордами», но по дороге он все время видел вторую машину, так что генерал, выходило, все-таки решил пойти ему навстречу. «Это могло бы стать началом прекрасной дружбы», – вспомнилась Ивану цитата из старого фильма.

Когда они остановились напротив «Фармерс энд Мерчантс», Штарк открыл левую дверь – справа от него сидел старший, по-прежнему весь в черном – и сделал движение, чтобы вылезти. Провожатый удержал его за плечо.

– Ждите здесь.

– Ноги затекли. Подождем на улице, ладно?

Еще несколько секунд лапища старшего сжимала его плечо, затем хватка ослабла. Увидев Ивана и его конвойных, выбрались из второго «Форда» и остальные. Если бы эту группку заметили полицейские, они непременно подошли бы расспросить, что здесь делают эти высокие неместные парни, да и узнали бы наверняка сеньора Эдуардо Рейеса, разыскиваемого в связи с совершенным в его доме тройным убийством. Но полицейских поблизости не оказалось. Тишину пасмурного утра нарушали только проезжавшие мимо – куда-нибудь в другие, настоящие города, казалось Штарку, – машины.

Гусман дождался, пока группка немного рассредоточится, угрюмые «исследователи» закурят свои сигареты, а Штарк подойдет поближе к Рейесу. Откуда вынырнул черный «Навигатор», Иван даже не заметил – прятался между строений, что ли… Мексиканцы начали стрелять еще из машины. Лопнула витрина банка, посыпались стекла; Ивану захотелось закрыть уши от этого звона и треска, захотелось упасть на землю. Но он ничего этого не сделал – временный паралич пригвоздил Штарка к кусочку тротуара, на котором его застало начало стрельбы. Он увидел, как рухнул на землю старший, как двое других попытались занять позиции за машинами, на ходу выдергивая из-под мышек пистолеты… И как четвертый, тот, что привез сюда Ивана, отчаявшись спрятаться – промедлил мгновение, и вот уже поздно нырять за машину, – направил свой пистолет на Эдуардо. Глядя, как палец четвертого давит на спусковой крючок – все происходило бесконечно медленно, словно в воде, – Иван вдруг ощутил, что больше ничто его не сковывает; нет уже ни паралича, ни страха, ни шума, только какое-то подобие ваты в ушах. И шагнул вперед, выставив ладонь: идиотский миротворческий жест среди кровавых луж и битого стекла…

Терлок, 2 апреля 2013 года

– Ну, ты здоров спать, – сказал Молинари, увидев, что Иван открыл глаза. – Ты понял, что в нас с тобой стреляла одна и та же сволочь? С левой, а?

Ничего подобного Штарк, конечно, не понимал. Едва пошевелившись, он почувствовал такую сложную и разнообразную боль в правой стороне груди, что всякая охота двигаться и даже думать у него пропала.

– Я сразу понял, когда увидел, где у тебя дырка. Этот парень был левша, только у меня пуля прошла ниже и навылет. Я думал, ты везучий, но мне в этот раз больше повезло. Я на второй день уже выписался. Правда, далеко не уехал. Расскажешь, как ты меня вытащил?

– Длинная… история, – выговорил Иван.

– Да, я понимаю. Ужасно стыдно, что я так вляпался и подставил тебя. Ты… я знал, что ты крут, но такого не ожидал. Вот кому надо было в морской пехоте служить. Просто ближайший вербовочный пункт оказался от тебя далековато… Как, еще раз, называется твой родной город?

– Шадринск, – Молинари увидел, что Штарк пытается улыбнуться, и едва не прослезился.

– Шад – ринкс, – повторил он. – Оттуда не берут в морскую пехоту США, а зря.

– Рейес, – сказал Иван. – Что с ним?

Говорить было так тяжело, что имело смысл тщательно строить самую короткую фразу из возможных.

– Ни царапинки, – сказал Молинари. – Он хотел зайти, поблагодарить тебя за то, что ты спас ему жизнь. Но я решил, что лучше ты увидишь мою рожу, чем его. Сидит снаружи с тех пор, как его отпустили копы. Его же, знаешь, подозревали в убийстве трех бандитов. «Нортеньос».

– Анечка, – прошептал Иван. Он чувствовал, что сейчас снова заснет – его сознание сузилось до игольного ушка. – У генерала. В Москве.

– Анечка в Москве, но не у генерала, а у твоей Софьи, – сказал Молинари. Это известие подействовало на Ивана возбуждающе, и он захлопал глазами, как только что проснувшаяся Аля. – Штарк, у твоих все хорошо. Анечку вчера отпустили, Софья и девочки ночью вернулись из Киева, все очень волнуются за тебя. Я отговорил Софью сюда лететь с младенцем. Доктора говорят, ты будешь жить, скоро доставим тебя домой. Только им кажется, что легкое задето. Тебе придется еще поваляться здесь. Но в Москву полетим вместе, я обещал тебя доставить в сохранности, если и не в целости.

– Анечку… отпустили? – Штарк все еще не верил своим ушам.

– Там странная история, – кивнул Молинари. – Ее держали в какой-то квартире. Потом людям, которые ее охраняли, кто-то позвонил, и они просто уехали. Анечка сначала никуда не пошла, позвонила этому вашему генералу, который… Как его…

– Фалин, – выговорил Штарк.

– Ну вот. По этому телефону с тех пор никто не отвечает. И нашему другу Виннику продлили кредит. Анечкины знакомые говорят, что подразделение Фалина расформировали. Стрельба, грабежи… Сказали ему, что все это немного чересчур, если ты понимаешь, о чем я. Ну, и все исчезло, как будто ничего вообще не было. Ты вот уверен, что мы гонялись за какими-то яйцами? Может, просто лизнули марочку, а? И все это был глюк? А дырки в нас, потому что нарвались на каких-то мексиканских бандитов и не так на них посмотрели…