Восемь Фаберже - Страница 41

– Ты думаешь, это как-то связано с нашим проектом?

– Уже не думаю, а знаю. Скажи, ты ведь сталкивался с Госпромбанком раньше?

– Это долго рассказывать, но да, я был знаком с Константиновым.

Бывшего председателя правления Госбанка, Алексея Львовича Константинова, в прошлом году застрелила в Нью – Йорке собственная жена. Теперь она отбывала в Америке пятнадцатилетний срок. Том Молинари иногда навещал ее в тюрьме: Константинова выстрелила в мужа, когда тот пытался изнасиловать Анечку Ли.

– Тебя там знают, – сказал Винник. – Я встретился в банке с одним человеком; он меня спросил, как у тебя продвигаются поиски.

– Что за человек?

– Самое интересное, он даже там не работает. Но Фесунов нас познакомил.

Виктор Иванович Фесунов, бывший разведчик, человек болезненно непубличный и профессионально незаметный, сменил Константинова во главе Госпромбанка и пока мало чем себя зарекомендовал, слышал Штарк. Впрочем, Ивана совершенно не интересовала личность нового «государева банкира»: он зарекся иметь какие-либо дела с госструктурами – прежний опыт его, мягко говоря, не вдохновлял.

– А где этот тип работает? – спросил Штарк, догадываясь об ответе.

– А знаешь, я так толком и не понял. Но очень осведомленный человек. Я ему сказал, что ты нашел яичко.

– Ты ему сказал…

– Ну да. А он мне ответил, что оно – собственность государства. Что все царское имущество было национализировано в 17-м году, в том числе и это. А некоторые из бывших украли его у страны и вывезли за границу.

– Интересная постановка вопроса… Только какая-то несовременная, по-моему.

– Вот тут ты неправ! – Винник погрозил Ивану пальцем. – Тут ты, Иван, в корне неправ. Это очень даже современная постановка вопроса. Если у человека что-то есть, он просто взял это у государства подержать. Или украл. Третьего не дано.

Интересно, подумал Иван: чтобы сделать диссидента из русского бизнесмена, нужно напасть на него лично. Никто из этих ребят не согласен с пастором Мартином Нимеллером, который предупреждал: будешь молчать, когда приходят за другими, – некому будет заступиться, когда придут, наконец, за тобой.

– В общем, он объяснил, что это государственные яйца. Тогда зачем государство позволяет Вексельбергу держать свою коллекцию в Швейцарии?

– Я тебе не говорил, что Вексельберг ее собирается продать?

И правда, о чем-то таком Винник однажды вскользь упомянул.

– Ну так вот, – продолжал предправления ВИНЧИ, – если верить этому парню, который не знаю где работает, а точнее, служит, Вексельберг не продает, а отдает свои яички.

– Которые он купил за сто двадцать миллионов?

– Ну, разве это деньги, – без всякой иронии пожал плечами Винник. – Мы с тобой можем дешевле отделаться.

– Как это?

– Ты никак не даешь мне договорить. Он сказал мне открытым текстом, что если мы нашли яичко, надо вернуть его настоящему владельцу. То есть государству.

– Подожди, а вот то яйцо, которое у тебя украли, это…

– Я не спросил, – покачал головой Винник. – Но думаю, что оно уже передано в дар музеям Кремля лицом, пожелавшим сохранить инкогнито. Но эти ребята больше не хотят ни воровать, ни убивать старушек. Хотят, чтобы мы искали яйца вместе с ними и для них.

– Что ж они раньше не пришли? Княгиня осталась бы жива… – Иван подумал о Молинари: собственно, он ведь ради него сюда пришел. – А еще, ты знал, что Молинари исчез в Калифорнии? Он вернулся в Терлок поговорить с одним другом старой княгини, а теперь пропал вместе с ним. Там было какое-то побоище, я читал в местной газете.

– Если бы они раньше пришли, Иван, я бы их на хер послал с порога. Ты что думаешь, ко мне никогда не приходили такие?

– И ты их посылал… с порога?

– Ну, если совсем честно, нет. Но управу находил.

– А сейчас?

– Сейчас времени нет искать.

Это было обезоруживающе честно.

– То есть отдаем им парижское яйцо и ищем дальше… для страны?

– Ну да. Мне обещали, что, как даритель, я забыт не буду. – Винник иронически усмехнулся. – Наши с тобой условия прежние. Если понадобится помощь, с ними… ну, с этими… можно будет связываться через меня.

Помощь – это, например, те двое, что убили княгиню, подумал Штарк. И подавил желание тут же объявить Виннику, что выходит из игры. Надо было еще разыскать Молинари.

– Помощь нужна сейчас, – сказал Иван. – Мне кажется, эти люди гоняются за Молинари. Если они перестанут, мы сможем его отыскать.

– Я поговорю, – кивнул Винник. – Только надо сначала передать им яйцо.

– Твой Ходжсон отложил сделку до завтра. Мы оба пытались с тобой связаться, но ты был недоступен.

– Ходжсон что сделал?

– Отложил сделку. Позвонил продавцу и перенес все на завтра.

Винник судорожно схватился за телефонную трубку:

– Инна, достань мне Ходжсона в лондонском офисе!

Дав отбой, Винник снова забарабанил по столу. Иван тактично глядел в сторону. В дверь снова просунулась голова Михаила Витальевича, но Винник рявкнул: «Я сказал, позже!» – и голова скрылась. Наконец, телефон зазвонил, и Винник схватил трубку:

– Ходжсон! Вы заплатили деньги?

Иван примерно представлял себе, что отвечает англичанин. Винник перебил его:

– Вы прочитали в новостях?.. Я, конечно, несказанно рад, что вы следите за новостями, но действовать надо по инструкции! Если мне понадобится, чтобы вы проявляли инициативу, я вам сам об этом скажу! Вопросы есть?

И, не дожидаясь вопросов, бросил трубку.

– Если сейчас все пройдет нормально, мы получим отсрочку, – сказал он Ивану уже спокойно. – Госпромбанк выпустит заявление, что предоставляет нам кредитную линию. А я смогу позвонить, чтобы оставили в покое твоего друга. Дальше все как договаривались. Когда ситуация нормализуется, я с вами расплачусь. Все расходы по-прежнему несу я, так что вам нечего опасаться. Пора мне отдавать родине долг. Хотя, если подумать, я у нее взаймы ничего не брал.